Овертайм (СИ) - Страница 105

105

Когда, наконец, компьютер сообщил о входящем вызове, Таранов, не задумываясь, захлопнул ногой дверь в спальню, и резким движением руки смахнул мусор со стола. Все потом.

Настя выглядела шикарно. Точь-в-точь как в первую встречу. Что-то тягостное незаметно осело на душе.

— Привет, — сказали хором и вновь оба замолчали.

— Ты только домой пришла? — сочувственно поинтересовался Андрей.

— Недавно, — Настя вертела в руках карандаш, не зная как начать.

— Работа, значит?

— В последнее время навалилось всего.

— Ясно, — надежда на то, что его порадуют добрыми вестями, развеялась, как дым. — Все еще работа…

— А как у тебя дела? — делая вид, что не услышала последней реплики, осведомилась Барская.

— Насть, что именно ты хочешь услышать? Количество заброшенных шайб, минут проведенных на льду или хорошо ли я сегодня спал и с кем? — чтобы закипеть Андрею хватило одного только «как у тебя дела». За последний месяц он раз десять отвечал ей на этот вопрос. Отвечал, а потом выслушивал очередные оправдания о делах и невозможности прилететь. И вот опять. Сколько уже можно?

Женщина на экране монитора плотно сжала губы. До боли знакомый жест.

— Проклятие… — Таранов понял, что ляпнул лишнего. — Насть, давай ты приедешь — и я тебе все расскажу. В подробностях. И покажу.

— Андрей, именно об этом я и хотела поговорить…

— Стоп! — прервал он. — Молчи. Пожалуйста. Я больше не хочу слышать никаких объяснений.

— Я не… — она опять не договорила.

— Насть, черт возьми, я уже задолбался ждать! — Андрей устало потер глаза. Все, чего так сильно опасался, наваливалось. — Четыре недели, вместо обещанных двух. Мне что лететь за тобой, чтобы привезти сюда силой? Так я могу!

— Не надо… — Настя опустила взгляд в стол перед собой. — Я не полечу ни силой, ни сама.

— А ну повтори!

— Я не прилечу. Вообще, — на последнем слове зажмурилась, как перед ударом.

Таранов резко сорвался с места. Перед камерой тенью мелькнула спина в домашней застиранной майке. Не усидел.

— Андрей?

Он не отозвался. Стоял, упершись лбом в стену, и ничего не слушал. От ярости хотелось разбить вдребезги и монитор, и камеру, и неповинный ни в чем системный блок. Предчувствовал ведь какую-то неприятность! Но так! В голове не укладывалось.

— Ты специально выжидала месяц? — не оборачиваясь, спросил собеседник. В голосе звенел металл. — Очень умно преподнести мне такой сюрприз накануне начала сезона.

— Прости…

— Прости? Просто прости, и все?

От его рыка Насте показалось, даже сердце биться перестало. «Заслужила, терпи!» — строго одернула себя.

— Клянусь, я не хотела обманывать тебя или делать больно, — она смотрела на его спину, опущенные плечи и ненавидела себя все сильнее. Оказаться бы рядом. Обнять его и никогда не отпускать. Глаза защипало от слез. Не вовремя. Плакать пока нельзя. — Андрей, у тебя была мечта. Ты очень долго шел к ней, и сейчас, наконец-то, осуществил. А я… Я — лишь короткий эпизод твоей жизни.

— Эпизод, говоришь… — он обернулся. Глаза потухшие, пальцы сжаты в кулаки. — А я кто? Тоже эпизод? Может, я слишком много на себя беру, но не верится.

— Ты… — она замялась. Не было на свете слов, чтобы описать все, что он для нее значил. — Ты — это ты.

— Тогда приезжай и перестань нести чушь! — Андрей снова вернулся к столу, но уже не садился. Так и остался стоять, опершись руками о столешницу.

— Нет, — вдох-выдох. — Это решенный вопрос. Моя жизнь здесь. Интересная и важная работа, круг общения, мой дом…

— То есть я в этой иерархии нахожусь где-то между кухонным столом и домашними тапочками? — горько хмыкнул мужчина. — Настя, это бред!

«И ложь!» — хотела добавить она, но не могла. Андрей уже не смотрел в монитор. Прямо в камеру, глаза в глаза, словно и не было между ними семи тысяч километров. Будто он рядом, горячий, любимый, родной. Как солгать? Как отмахнуться?

— Солнце, давай хотя бы попробуем, — прозвучало неожиданно, как просьба.

Такой тоски во взгляде любимого Настя никогда не видела. Раненый зверь, попавший в западню. И все по ее вине. Невыносимо.

— Попробовать… — она попыталась взять себя в руки. Агонию пора было прекращать. Пусть он лучше возненавидит ее, чем так страдает. Себя не жалко, но он… Он важнее. — Мне не семнадцать. Почти тридцать четыре, и тратить еще три года на попытку, начиная жизнь с чистого листа — не благоразумно. Пусть пробуют другие…

— Другие? Как это великодушно! — на губах мужчины заиграла хищная ухмылка. Окажись она рядом, задушил бы. — Анастасия Игоревна, какой жест! И вы готовы меня пожаловать с барского плеча любой семнадцатилетней барышне?

— Андрей, — голос чуть не сорвался на крик. — Я просто хочу, чтобы ты был счастлив.

— Тогда прекращай пудрить мне мозги и бери билет на самолет! Прощение будешь отрабатывать здесь и долго.

— Я не могу! И не хочу… — Настя, как болванчик, твердила одно и то же.

— Кого ты пытаешься обмануть?

— Я пыталась обмануть сама себя, связавшись с тобой изначально.

— И тебе было плохо? — Таранов развел руками.

— Мне было отлично! Превосходно! Но становиться твоей приставкой ради хорошего секса я не намерена! В моей жизни есть вещи и поважнее, — выпалила на одном дыхании. Горло перехватило. Ком.

— Вот значит как…

— Да. Мне жаль, если ты видел все в ином свете.

— Ух, — Таранов нарочито медленно опустился в кресло. На лице маска спокойствия, и лишь желваки на скулах выдавали ярость. Каких демонов ему приходилось сдерживать в этот момент, Насте даже подумать было страшно. — Что ж, мне нечем крыть. Действительно, на что какой-то хоккеист годен кроме секса? Черт! Как все просто!

105