Овертайм (СИ) - Страница 106

106

— Андрей…

— Достаточно! — рыкнул он. — Я, дурак, все думал, почему ты не едешь. Выискивал причины, пытался понять… А вот оно как! Теперь многое стало на свои места.

То, как побелело лицо женщины в мониторе, он не заметил. Не заметил и маленькую, скатившуюся из глаз слезу. Он просто не мог смотреть. Не хотел. Раньше видел, а оказалось — ложь. Самообман. Слишком увлекся фантазией о счастливой совместной жизни, что не заметил главного. Ни клятв, ни обещаний, ни признаний — между ними не было никогда, даже в порыве страсти. Забылся.

— Я надеюсь, что когда-нибудь ты сможешь вспоминать меня без обиды, — Настя подняла лицо вверх, не давая скатиться остальным слезам. Вот и все. Конец.

Андрей не ответил. Послать бы ее подальше со всеми напутствиями, но язык не поворачивался. В ушах звенело набатом, а внутри дотлевали угли — все что осталось от собственной души. Выгорела за миг.

Он сам не заметил, как выключил скайп, прихватил спортивную кофту и вышел вон. В голове не было ни единой мысли. У него вообще больше ничего не осталось. Даже надежды и ожидания. Пусто. Чужая страна, незнакомые люди, одиночество и старая, уже ненужная мечта. Образ прежнего двадцатилетнего беззаботного парня остался где-то далеко, а нынешнему хоккеисту нужна была любимая женщина. Нужна. Была.

Хотелось напиться. Сегодня выходной, завтра игра, и между ними куча свободного времени. Сейчас оно действительно было свободным, гуляй — не хочу. Наутро его хватится только тренер, но до утра еще надо дожить. Отсчитав мысленно сколько часов в распоряжении, Таранов вошел в первый попавшийся паб. Веселая музыка и звон посуды заполнили непривычный вакуум в голове. Чужое веселье.

Не прошло и пяти минут, как его опознали болельщики новой команды.

Канада — страна возможностей и большого хоккея. Страна, которой он должен отдать три года своей жизни, а может и больше, приняла его в свои заботливые объятия. Теперь уже окончательно.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ДОПОЛНИТЕЛЬНОЕ ВРЕМЯ

Глава 29. Две жизни

Полгода спустя

По ледовой площадке, орудуя маленькими клюшками, носились туда-сюда мальчишки. Тренировка детского хоккейного клуба только недавно началась, а два легионера-профессионала, что вызвались сегодня поднатаскать малышей, уже мечтали о смене состава. Сменять их было некому. Напряженный график игр никак не способствовал благотворительности. Даже у бывшего вратаря «Северных волков» вырваться получалось все реже — юношеская сборная отнимала все время.

Оставшемуся в одиночестве Борису Коневу, чтобы хоть как-то справляться, каждый раз приходилось уговорами и угрозами затаскивать сюда лучшего друга Колю. Тот неизменно упирался, и только далекая от хоккейных тактик Анастасия Игоревна Барская посещала тренировки регулярно, как настоящий болельщик. Детвора и обслуживающий персонал ледового комплекса настолько привыкли к ее присутствию, что по праву считали своей. Внештатный работник клуба, которому можно пожаловаться на администрацию или попросить новую хоккейную форму — а почему нет? Барская не удивлялась.

Она сама до конца не понимала, как это вышло. Хватило одного случайного звонка Бориса в начале осени, нескольких часов свободного времени, и втянулась. Без Андрея, самостоятельно. Вначале — как обычный посетитель и друг тренера, потом — как специалист по рекламе и волонтер. Рядом с неунывающими мальчишками получалось улыбаться. Они называли ее «тетей Настей» и каждый раз с интересом ожидали появления, надеясь на новые подарки, а она спешила. Откладывала на потом все дела, сметала с прилавков спортивных магазинов все, что приглянется, и ехала.

Так все свободные субботы с легкой руки Конева превратились в детские дни. А чем дальше — тем необходимость в подобном простом и искреннем общении становилась все больше. Отдушина и единственное удовольствие в жизни — все, что осталось от головокружительного романа с капитаном «Северных волков».

Постепенно привязанность подтолкнула к новой, неожиданной для Насти мысли. Она поначалу гнала ее от себя, пыталась перебить работой и текущими делами, но не удавалось. Маленькие шустрые сорванцы одним своим присутствием будили в ней спавший до того могучий природный инстинкт. Муж и сложный, затягивающий в пучину отчаяния брак остались позади. Шанс на другие отношения она упустила. И только новое, волнующее желание возвращало жизни смысл и краски. Она хотела стать матерью.

* * *

— Борька, — Клюев только-только пробил оборону друга-защитника и закатил шайбу в ворота ребят. Пришла пора перевести дух. — Вот, хоть убей меня не пойму: что Барская тут делает?

— Можно убить, говоришь? — Конев довольно ощерился.

— С кем я связался… — закатил глаза Колька.

— Во-первых, ты не связался. Тебя почти насильно привели, — Борис глянул на маленькую трибуну для зрителей. Настя как раз беседовала с тренером Виктором Петровичем. — А Барская… Ей для себя надо. Да и помощи от нее не меньше чем от нас.

— Ну, допустим, любовь мелких вполне объяснима, — он насмешливо хмыкнул. — Еще бы! Кто бы мне в свое время так на халяву форму и клюшку подарил! Однако зачем так часто сюда кататься? На личную жизнь ведь времени не останется.

— Кому что, а Клюеву личную жизнь подавай, — показывая одному из малышей, как лучше перехватывать шайбу, проворчал Борька.

— Слушай, — форвард весь присобрался. — А у нее сейчас кто-нибудь есть?

— Здравствуй, попа, Новый год! — единственное вежливое выражение, которое пришло на ум. — Казанова, ты для себя интересуешься или так, для общего развития?

106